Caine777, ценим.  B)

Полутемную келью освещали три догорающих свечи в большом канделябре, рассчитанном на целых двенадцать. Света явно не хватало, но человека, склонившегося за столом, это нисколько не заботило. Ему было просто не до того.
Невысокий и бледный как смерть человек с абсолютно белыми волосами лихорадочно писал что-то на листе пергамента, макая перо в серебряную чернильницу.
«Брат Корвин,
Пишу тебе я, теперь уже бывший патриарх Церкви Пресветлого Сеггера, Феликс Гаптор. Пусть не удивляет тебя мое решение отречься: сегодня пришел тот день, который я так долго откладывал, но я знаю, что должен решиться и ждать больше не могу…»
Священник задумался, закусив перо, и окинул взглядом кабинет. Все здесь было знакомо ему до мелочей, примелькалось за эти десять с лишним лет, что он пробыл на посту главы Церкви и самого воинственного из трех входящих в нее орденов – Серого, или попросту Инквизиции. Стены, увешанные оружием павших братьев, равно как и трофейными клинками поверженных врагов рода человеческого, отродий Тьмы. Большой фигурный щит, являющий собой герб Церкви Сеггера – белый, алый и серый цвета, по числу церковных орденов. Особняком висел стяг с гербами всех пяти отделов Инквизиции, которые в других орденах назвали бы «ложами».
Рассеянно Феликс пробежался по ним взглядом снизу вверх. Пятый отдел, «Пауки» - самый амбициозный и в то же время бесполезный отдел, контрразведка Церкви. Которая должна была выявлять еретиков и недостаточно преданных общему делу среди своих же, но пока еще ни разу не оказавшаяся по-настоящему полезной. Четвертый отдел, «Скорпионы». Ревнители традиций и великолепные шпионы, оказавшие делу Церкви и лично Феликсу немало услуг. В последнее время часто рапортовали о повышенной активности сектантов-Архаалитов в западных областях королевства, но сейчас Феликсу было не до этого. Третий отдел, откуда происходил и сам бывший патриарх. «Огненные», боевые маги и экзекуторы, беспощадные судьи и охотники на ведьм. Второй отдел, «Серебряные» - наймиты Храма Вольных, обученные для одной цели – борьбы с порождениями Темной стороны и получившие статус инквизиторов. И, наконец, первый отдел, краса и гордость Серого ордена – «Меч Сеггера». Отдел, в котором сосредотачивался основной воинский костяк Инквизиции. Отдел, к которому принадлежал и найденный восемь лет назад самим Гаптором мальчишка по имени Корвин, ныне зарекомендовавший себя как первоклассный мечник и уже получивший ранг форк-инквизитора (в армейских структурах его назвали бы полусотником)
Передохнув, инквизитор вновь взялся за перо. Внутренний голос подсказывал ему, что не стоит раскрывать всех своих карт, но в этот раз Гаптор ему не внял. «Если не ему, то кому же? Всем ты хорош, голос-в-голове, но в людях не разбираешься точно.» Да, Феликс снискал репутацию человека скрытного, про него даже говорили: «Даже отражению в зеркале он не доверит своих истинных мыслей». Но сейчас он хотел именно довериться. Быть уверенным, что преемник не подведет.
«Пишу это, потому что хочу также, чтобы ты знал правду. Ты, и никто больше. Обо мне вы вряд ли уже услышите, в следующих строках постараюсь объяснить, почему.
В Церковь Сеггера, брат Корвин, я пришел практически по случайности, во многом благодаря тому, что хотел развить свои задатки мага. Не пошел я в орден Тоа-Дана лишь потому, что  недолюбливал выскочек-магов, которые ни во что не ставили шаманов из Ордена Очищающего Пламени, моих собратьев-крондаков. Наши таланты могли пригодиться в иной сфере, нежели простое научное изучение, которым так кичатся маги. А мосты, уходя из Ордена, я сжег. Вместе с теми, кто отказался последовать за мной.
И случилось так, что за год до избрания на пост Патриарха мне поручили одно задание. Подлое, что греха таить, задание, но тебе я расскажу все как есть, ты поймешь. Моей задачей стало вместе с отрядом церковников отправиться в замок барона Илиарта фон Керсама, человека по сути несчастного, ставшего жертвой обстоятельств и обращенного в вампира. Прибыть на место и причинить оному вампиру повреждения, несовместимые с жизнью. Именно так наставлял меня отец Клодиус, большой шутник, кстати. Ну да не о нем сейчас речь.
А дальнейшее, впрочем, ты знаешь: ликвидировать барона и отрезать ему путь к отступлению не удалось, однако впоследствии, после смерти Патриарха Авентуса из Алого ордена, эта должность перешла ко мне.
И здесь, брат Корвин, я крепко призадумался. Потому что знал, что нажил себе смертельного врага. По правде говоря, я не имел к нему претензий, а все слова о том, что Тьма – смертельный враг наш, что нет пощады ее порождениям – по сути своей глупый пафос. Знаю, сейчас меня можно смело обвинить в ереси только за эти слова, но мне уже все равно. Произнося красивости вроде «Тьма отступает, вперед, мои воины», я всего лишь делал то, что должен, но не то, о чем думал. Да, брат, предвосхищая твой вопрос, скажу: все сделанное мной для Церкви и для людей, реформа Церкви, реорганизация Серого ордена, карательная экспедиция на темную сторону, названная Волей Храма, множество громких речей о недопустимости каких-либо сношений с Тьмою, закладка фундамента несокрушимого оплота Света и многое другое… Все это на самом деле я делал лишь с одной целью – избавиться от одного-единственного своего врага. И не преуспел. Кто-то скажет, что я шел на смертельный риск. Я отвечу – я слишком расчетлив, чтобы умирать. Слишком холоден. По правде говоря, мне даже нет дела до людей.»
Здесь крылась маленькая тайна, которую Гаптор все же решил не выдавать никому. Все дело было в том, что после приснопамятного сражения с дружиной барона-вампира в голове Гаптора поселился голос. Такой, который знающие люди зовут «внутренним». Никому Феликс не признавался в том, что именно этот голос в критические моменты давал ему советы, и в сущности, таких высот он сам достиг лишь благодаря ему (а имя Гаптора действительно было известно по всему королевству Тугард и за его пределами).
…Но об этом никому не следовало знать.
«Но ты поймешь меня, я знаю. Я полностью уверен в тебе, иначе сейчас не писал бы эти строки. Ты оправдаешь оказанное тебе доверие и станешь хорошим лидером Церкви. Куда лучшим, чем я сам. Да, тебе не померещилось. Я действительно отрекаюсь от поста Патриарха в твою пользу. Знаю, это противоречит Уставу и Положению об Орденах, так как я еще жив. Но пусть это не тревожит вас – считайте меня мертвым.
Разумеется, я предвижу, что другие иерархи Орденов будут требовать созыва Конклава для выбора нового Патриарха. Здесь я полностью полагаюсь на тебя – пусть это станет твоим испытанием, но занять пост Патриарха ты должен. Пусть я, человек, прикрывавший свои личные интересы словами о всеобщем благе, был не так хорош на высоком посту  – но сохранить ведущую роль в Церкви, полученную с моим избранием, Серый Орден просто обязан. Ты истинный инквизитор, бат мой, ты сражался с Тьмой во всех ее обличьях и понимаешь это куда лучше, чем я сам. А если потребуется решить вопрос силой – не стесняйся в средствах. Ты знаешь, что наше дело правое, а Белый и Алый ордена пусть занимаются тем же, чем и до вступления в мир Тьмы. Сейчас у власти им просто нет места. А время Инквизиции еще грядет.
Брат Ярги доставит это письмо тебе ровно через три дня после того, как я поставлю последнюю точку. К тому времени я буду достаточно далеко, чтобы сделать бесполезными все попытки найти меня. Прощай и будь хорошим наставником чадам сим на пути к Свету. И последнее – Эрмандом я нарекаю тебя, сумей же сделать великим это имя.»
Феликс отложил перо и потянулся. Дело сделано. Внутренний голос подсказывал ему, что брат Корвин (теперь ему предстояло носить имя Эрманд) все поймет и сделает к наилучшей выгоде. Выгоде, к которой сам Феликс никогда по-настоящему не стремился, ибо у него была своя цель.
Цель по имени Илиарт фон Керсам, с которой следовало покончить раз и навсегда. Причинить повреждения, несовместимые с жизнью. Феликс мрачно усмехнулся.
Внутренний голос предпринял робкую попытку предположить, что Эрманд догадается об истинной причине, из-за которой Феликс Гаптор ушел с поста главы, и примет в этом какое-либо участие, но сам инквизитор решительно отмел эту мысль. Эрманд-Корвин этого не сделает. Или он, Феликс Гаптор, ни беса не  разбирается в людях.
Посыпав пергамент песком, высушив и скатав в трубку, инквизитор отдал его выросшему как из-под земли монашку (брат Ярги принял послание молча, поклонился и вышел), после чего некоторое время выждал и сам покинул кабинет. Время Жестокого Инквизитора прошло, поэтому и церемониальные доспехи, и алый плащ Феликс оставил на месте. Они ему больше не понадобятся – у него осталось всего одно незавершенное дело, которое можно было бы назвать делом чести. Что бы ни говорили о том, что у инквизиторов чести нет.
Внутренний голос не возражал.